Адалло недоволен публикациями о его встрече с президентом Дагестана

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

В пятницу, 27 июля, президент Дагестана Муху Алиев принял в Махачкале известного поэта и общественного деятеля Адалло Алиева.

В личной беседе с корреспондентом "Кавказского узла" поэт рассказал, что с президентом Дагестана у него состоялась "обстоятельная беседа с обсуждением самых различных вопросов", в том числе и правозащитного характера.

Уже на следующий день, 28 июля, о встрече поэта с президентом сообщили местные и федеральные СМИ. Некоторые из этих сообщений весьма возмутили поэта. В частности, Адалло Алиев выразил недовольство по поводу написанного для "Кавказского узла" материала Максима Перлова, где говорится о том, что поэт призывал соотечественников поддерживать экстремистов и выпускал брошюры религиозно-экстремистского толка, а затем каялся перед властями в содеянном.

"После ознакомления с трудом Перлова у меня создалось впечатление, что все возвращается  к концу 20 века, когда  стараниями местных официальных печатных и электронных средств массовой информации я превратился в какое-то аморальное и беспринципное существо, - говорит Адалло. - Между тем, любое утверждение может выступать в роли полноценной правды или лжи только в том случае если будет выслушана и противная сторона".

По просьбе редакции "Кавказского узла", Адалло Алиев указал на неточности в материале и несоответствующую действительности информацию:

"Я никогда публично не призывал соотечественников поддержать экстремистов, брошюр религиозно-экстремистского толка не выпускал, никогда не контачил с газетой "Знамя ислама", через которую я, дескать, объявлял джихад России.

Да, я действительно часто посещал Чечню, входил в руководящий состав Конгресса народов Чечни и Дагестана. Но тут нужно понимать, с какой целью был организован этот самый конгресс. Нарастающая напряженность на границе Дагестана и незадолго до этого обретшей фактическую независимость Ичкерии, захваты заложников, угоны скота, территориальные споры - вот сфера действия Конгресса, который был учрежден в 1997 году.

Благословение на его создание было получено от официальных властей Дагестана и Чечни. Они даже обещали направить в формировавшийся Совет своих представителей. Дело дальше обещаний так и не пошло, но Конгресс худо-бедно выполнял свою работу. Его члены способствовали возвращению домой отдельных заложников, они же выступили в роли умиротворяющей стороны при некоторых приграничных стычках и т. д.", - утверждает Адалло.

За границу поэту, по его словам, пришлось перебраться "чисто случайно". В августе 1999 года, предупредив семью, что вернется к вечеру, он выехал  в г. Джохаркала (Грозный) на плановое заседание Конгресса народов Чечни и Дагестана. На месте  узнал, что заседание перенесено в с. Серженьюрт и в сопровождении чеченских друзей выехал туда.

"В бурных дискуссиях заседание продлилось до глубокой ночи, когда же я решил выехать домой, знакомый чеченец попросил переночевать у него дома в Джохаркале. На следующий день  по телесообщениям я узнал о том, что моя персона объявлена вне закона. Взвесив все доводы и состояние своего здоровья, я решил уехать из республики, чтобы провести необходимый курс лечения за границей", - поясняет Адалло.

"В силу разных обстоятельств я действительно оказался за границей в 2000 году, я действительно хотел вернуться домой, но никаких покаянных писем никогда не писал, ибо не был ни в чем криминальном замешан. Да, власть дала "добро" на мой возврат, но соглашения о том, что "поэт публично отрекается от своих бывших соратников и осуждает их", как написал Перлов, не было, и этого от меня никто не требовал", - подчеркнул поэт, добавив, что каяться ему было не в чем.

Кроме того, касаясь приведенных в сообщении Перлова фактов биографии поэта, Адалло Алиев дал  пояснения о происхождении и интерпретации своего имени:

"При рождении меня назвали Адалло. И сегодня я ношу это же имя. Оно перешло мне от дедушки. В 1957 году я написал стихотворение на аварском языке в форме поэтической метафоры "Мое имя". В нем речь шла о некоем Абдулле, который посещает мудреца с вопросом, что означает это имя, и узнает, что переводится оно с арабского, как "раб божий".

По мере взросления Абдулла, переосмысливая окружающее, приходит к выводу, что весь мир заполнен одними "божками" (господами) и "рабами", но в нем нет места для "справедливости". И вновь он приходит к мудрецу и спрашивает, как по-арабски "справедливость". "Адалло", отвечает тот. С той поры герой решил назваться Адалло, наивно полагая, что его новое имя станет первой ласточкой в переустройстве неправедного мира. Но этого не происходит".

По словам поэта, в 1967 году стихотворение впервые увидело свет, а в 1983 году было переведено на русский язык. И в интерпретации переводчика  появились вообще отсутствующие в оригинале слова: "Аллаху служить не желаю, старик, как там справедливость?".

О своих связях с "Джамаатом" Адалло Алиев рассказал следующее:

"В конце 80-х годов прошлого столетия мною совместно с единомышленниками было создано культурно-национальное движение "Джамаат". Его ряды все время росли, движение стало представлять реальную конструктивную силу. Тогда руководство республики решило взять его под свой контроль.

В один день в члены "Джамаата" записались сразу более 20 депутатов дагестанского парламента и представителей власти. Они же через неделю на плановом заседании потребовали внеочередных выборов руководящего состава. Выступал там и представитель Духовного управления мусульман Дагестана, заявивший, что не может быть руководителем "Джамаата" человек, публично "на страницах собственной книги отрекшийся от собственного имени" (имелся в виду я).

На другой день я принес им все свои книги на аварском языке и попросил найти хоть одно произведение, где имеется даже намек на отказ от имени. Естественно, ничего такого не было найдено".

Адалло Алиев опроверг и утверждение о том, что он "дважды за злоупотребление спиртным исключался из компартии с формулировкой "за бытовое разложение".

"Никогда спиртным я не злоупотреблял, - заявил поэт. - Да, меня один раз исключали из партии, а случилось следующее. В 1971 году ехал в горы с другом, по дороге нас остановил гаишник, который потребовал взятку. После отказа завязалась небольшая потасовка, но потом страж порядка отпустил нас. А на следующий день он написал жалобу-донос в прокуратуру, что я в пьяном состоянии устроил дебош. Вскоре последовало исключение из КПСС, через несколько лет по рекомендации Расула Гамзатова меня снова восстановили в партии, в рядах которой я был вплоть до развала КПСС".  

"Мне кажется, что материал в адрес редакции "Кавказского узла" направили недоброжелатели президента Дагестана Алиева, которым не нравятся его инициативы, направленные на наведение элементарного порядка в республике, - предполагает поэт. - Своим доносом они как бы сигнализируют чиновникам из Москвы: смотрите, весь мир, вся Россия борется с "религиозными экстремистами", а президент Дагестана спокойно встречается с ними, слушает их, поддакивает им".

Комментируя ход самой встречи с Муху Алиевым, Адалло Алиев рассказал, что особый упор был сделан на многочисленные факты похищений молодых людей неизвестными в камуфляжной форме и масках, задержания мирных граждан представителями силовых структур с грубым нарушением установленных процедур.

"Десятки молодых ребят исчезают бесследно и навсегда. В один голос в республике говорят о том, кто похищает сыновей, мужей и братьев: работники МВД. Несколько попыток мирного выхода "лесных братьев" были сорваны на завершающем этапе, когда стражи порядка выступили неприкрытыми угрозами в их адрес", - говорит Адалло Алиев.

"А кто загнал и загоняет дагестанскую молодежь в леса? Те же милиционеры, с их необоснованными вызовами на допросы, бестактными наездами и пытками", - убежден Адалло.

По словам Адалло, недавно с подобной проблемой пришлось столкнуться и его семье. Он рассказал, что 5 апреля 2007 года в Махачкале, на глазах у супруги и ребенка был убит работник УБОП Дагестана Мурад Абдуллаев, который жил на одной лестничной клетке с сыном поэта Магомедом. "За ним началась слежка на автомобилях, у нас есть номера автомашин", - рассказывает Адалло о преследованиях сына.

Затем, по его словам, оказался похищенным и вывезенным за пределы республики еще один его родственник, близко общавшийся с Магомедом. "Никто не знал, что с ним. Лишь через 20 дней его нашли замученным в пригороде Махачкалы. Оказывается, от него требовали наговора на моего сына", - утверждает поэт.

После пропажи этого родственника заметил за собой слежку и другой сын поэта, Гамзат. По словам самого Гамзата, за его машиной начали постоянно ездить машины с затемненными стеклами. Периодически из них выходили мужчины спортивной комплекции и следили за ним.

Беспокойство Адалло Алиева, в первую очередь, связано с тем, что в последнее время в республике участились случаи пропажи верующих молодых людей, а оба сына поэта строго следуют исламским канонам.

"Обо всем этом и многом другом мы поговорили с президентом. Мне кажется, мы нашли общий язык", - так оценивает итоги своей встречи с президентом Дагестана сам Адалло Алиев.