Гаджимурад Камалов (политолог, Дагестан): "Дестабилизация обстановки в Дагестане - следствие концентрации власти в руках бывшего министра внутренних дел"

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Дагестанский политолог, директор ООО "Свобода слова", являющегося учредителем еженедельника "Черновик", Гаджимурад Камалов в эксклюзивном интервью "Кавказскому узлу" назвал причины роста количества терактов в республике и поделился своими прогнозами относительно смены руководства Дагестана и перспективы реформирования МВД республики.

- С чем Вы связываете участившиеся в Дагестане теракты и покушения на работников милиции? По Вашему мнению, это в какой-либо степени связано с убийством министра внутренних дел республики Адильгерея Магомедтагирова?

- Активизация деятельности боевиков, безусловно, связана с ослаблением власти в Дагестане. Это общий вывод. В частном же виде – именно убийство Адильгерея Магомедтагирова спровоцировало серию терактов. Однако, нельзя видеть в этой серии атак одно целеполагание, один источник управления, единый центр. Едва ли управляющие воздействия на все боевые группы исходят буквально от Доку Умарова. Таким образом, подтверждаются широко известные суждения экспертов о том, что дагестанские боевики самодостаточны, структурированы автономно, и координируют свои действия скорее из общего информационного фона, а не по команде из единого центра управления. Это гораздо более эффективный способ держать республику в напряжении.

- Дестабилизация обстановки в республике - это вина правоохранительных органов или общий кризис власти?

- Это следствие чрезвычайно высокой концентрации власти в руках бывшего министра внутренних дел Дагестана. Осознавая защиту и патронаж министра МВД России Рашида Нургалиева, покойный Адильгерей Магомедович мог позволить себе игнорировать отдельные поручения президента республики или даже системные решения Совета Безопасности Дагестана.

Установки органов государственной власти по вопросам организации выборов, экономических преступлений, заказных убийств по политическим и иным, не связанным с экстремизмом, мотивам, Магомедтагиров почти всегда попросту игнорировал. В принципе, он не мог управлять этими процессами, не преступая границ закона. При активизации оперативной работы в этом направлении милиция всегда сталкивалась с борьбой интересов влиятельных групп политиков. Из-за этого министр ВД практически не вторгался в данный замкнутый круг вопросов – здесь всегда по умолчанию был "заключён мир". Некомпетентность органов внутренних дел – это вторая причина, вследствие которой "неприкасаемые" зоны оставались вне поля деятельности милиции. Ну, и, наконец, тотальное участие милицейского аппарата в теневой экономике республики не оставляет ни времени, ни желания заниматься ещё чем-нибудь.

В относительно благополучном субъекте тотальную коррумпированность и криминогенность милиции было бы невозможно укрыть от федерального центра. Скорее всего, МВД РФ предприняло бы "чистку" аппарата. Чтобы этого не произошло, в самый, казалось бы, благополучный момент, когда было впечатление, что с бандформированиями покончено, МВД Дагестана неожиданно проводило спецоперацию за спецоперацией в отношении каких-то молодых фундаменталистов, чья социальная опасность обществу была вовсе не очевидна. Как правило, эти люди не находились в федеральном розыске (или могли состоять в розыске, не зная об этом и спокойно перемещаясь по республике). Лишь после их "уничтожения" в заблокированных квартирах "выяснялось", что убитые, де, совершили целую серию терактов.

Совершенно в ином ключе работает ФСБ республики, особенно при нынешнем руководителе Вячеславе Шаньшине. В спецоперациях ФСБ погибают известные боевики, о которых при жизни говорят, как о лицах, совершивших убийства милиционеров или государственных деятелей, и они сами зачастую признавали свою причастность к тому либо иному преступлению.

Министр Магомедтагиров оказался человеком, который мог влиять на исход практически всех сторон жизни республики, - но лишь с позиции собственных целеустановок. Установки президента им, мягко говоря, игнорировались.

- Почему же тогда руководство Дагестана не предприняло попытку добиться назначения более "лояльного" министра внутренних дел?

- Насколько мне известно, президент Дагестана Муху Алиев дважды просил Рашида Нургалиева назначить министром другую персону, более организованную и не повязанную прагматическими целями в экономике и политике. Рашид Гумарович оба раз отклонил просьбы Алиева. Очень скоро для всей системы органов государственной и муниципальной власти стала очевидна слабость президента, у которого, что называется, "отобрали дубинку". Слабость президента, таким образом, заключалась в ненормированной силе покойного министра. Сам министр и МВД в таком виде были не только, неспособны к профилактике экстремизма, они, наоборот, способствовали его развитию, коагулировали разрозненные протестные группы, укрепляли иммунную систему незаконных вооружённых формирований (НВФ), неразумными действиями генерировали лояльность населения по отношению к боевикам.

Теперь это стало общей проблемой власти. Пока речь идёт не о кризисе, пока лишь о стагнации, которая вызывает активизацию боевиков вследствие переоценки ими этой самой слабости власти. Но если процессы ненормативного насилия по отношению к банальному инакомыслию продолжатся и при новом министре внутренних дел, то до кризиса и всплеска террористической активности рукой подать – буквально до конца 2010 года комплексная дестабилизация станет необратимой.

- Какой  дальнейший  вариант развития событий Вы предполагаете? Улучшится ли ситуация с приходом нового министра МВД республики?

- Предполагаю, что улучшится. Новый министр внутренних дел неминуемо попадёт в поле гравитации президента, - который всё более ассоциируется у населения с реформатором-модернизатором, - и начальника ФСБ. Сегодня Муху Алиев и Вячеслав Шаньшин – это политический тандем с программой укрепления демократических принципов управления. Новый министр внутренних дел обречён на теснейший союз с ними, иначе он попросту не сумеет развернуть разогнавшийся маховик сложнейшего коррупционного механизма МВД, работающего по законам Магомедтагирова и офицеров УБЭП, УНП, УБОП, собственной безопасности и т.д.

Этот многошестеренчатый механизм и сегодня работает в автономном коррупционном режиме на энергии начальников управлений второго и третьего эшелонов, которые ни при каких обстоятельствах не раскроют будущему министру всех премудростей теневых финансовых потоков.

Таким образом, президент получит, наконец, в свои руки "дубинку", что, несомненно, укрепит его положение среди бездеятельных и безынициативных министров. Начальник УФСБ, министр ВД и президент республики основное внимание, скорее всего, будут уделять эффективному использованию бюджетных средств. Начнётся реализация программы по устранению административных барьеров к средствам производства и инженерно-сетевой инфраструктуре, что сегодня является главным препятствием для инвестирования. Нормализация отношений внутри общества может наступить через полтора - два с половиной года. Правда на этом промежутке времени Дагестану придётся пережить ещё один судьбоносный момент – назначение нового президента республики.

- Сейчас много говорят о "жесткой руке", которая нужна Дагестану, по примеру соседней Чечни. Как Вы считаете, нужен ли Дагестану свой "Рамзан", и поможет ли смена руководства республики исправлению ухудшившейся криминогенной обстановки?

- Для поиска и назначения в республику своего "Рамзана" нет ни достаточных, ни необходимых условий. У Дагестана совершенно неоднородная социальная структура, в отличие от Чечни. Дагестанский "Рамзан" при любых вариантах будет, во-первых, "не той национальности". Во-вторых, количество мужчин молодого возраста в Дагестане существенно больше, чем в Чеченской Республике, а горы более недосягаемы, чем чеченское плоскогорье – сопротивление "рамзановщине" может неожиданно мобилизовать не только адептов фундаментального ислама, но даже и рядовых милиционеров.

Без предваряющей демократизации общества, оздоровления органов исполнительной власти, особенно милиции, "рамзановские" рецепты в Дагестане заведомо обречены на провал.

- Есть ли шансы у нынешнего главы Дагестана Муху Алиева остаться на второй срок?

- У нынешнего президента Дагестана есть небольшой лаг времени, и если ему удастся укрепить своё положение и сделать очевидной для федерального центра позитивную динамику демократических преобразований, особенно в экономике, то вопрос о втором сроке первого президентства Муху Алиева может решиться автоматически. Ещё полгода назад это представлялось иллюзорным. Но после победы Алиева в противостоянии по вопросу назначения Радченко, после утверждения кандидатуры на пост руководителя УФНС Николая Чичварина, после проведения в Махачкале выездного заседания Совета безопастности РФ с участием Дмитрия Медведева, так и не увенчавшегося обещаемой отставкой Алиева, ещё целого ряда дипломатических микропобед, вопрос выдвижения его на второй срок уже не кажется таким уж невероятным. Скорее, наоборот – в республике опять привычно не видят ему альтернативы. Наиболее важной станет, безусловно, утверждение не сегодня, так завтра, кандидатуры на должность министра ВД РД из списка лиц, чьи "объективки" Муху Алиев представляет в Кремле.

5 июля 2009 года

С Гаджимурадом Камаловым беседовал собственный корреспондент "Кавказского узла" Тимур Исаев.