Светлана Ганнушкина (председатель Комитета "Гражданское содействие"): "Оценивать ситуацию на Северном Кавказе надо не по трупам, а по людям, вернувшимся к нормальной жизни"

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Выступление председателя Комитета "Гражданское содействие", члена Совета ПЦ "Мемориал" Светланы Ганнушкиной на встрече членов Совета при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека с президентом России Дмитрием Медведевым в Нальчике 5 июля 2011 года.

*   *   *

Дорогие коллеги! Уважаемый Дмитрий Анатольевич!

Я хочу начать свое выступление с цитаты. Я хочу процитировать высказывание одного из глав субъекта Федерации (Северо-Кавказского), которое было произнесено им во время обсуждения конкретного случая пыток и истязания молодого человека, который был задержан на этой территории, отказался взять на себя какие бы то ни было предлагаемые ему преступления и выдержал страшные пытки. Этот вопрос обсуждался на самом высоком уровне в республике и вот что сказал глава этой республики: «Пора уходить от того, чтобы считать, сколько уничтожено боевиков». Потому что этого человека хотели в дальнейшем выдать за боевика и обвинить его в намерении совершить террористический акт.

Скажите, сколько удалось предотвратить вам преступлений? Кто из вас привел боевика и вернул его к нормальной жизни? Из-за такого обращения с одним – десять уходят в лес. Ну, я не буду называть имя этого руководителя субъекта Федерации, чтобы, как вы мне в прошлый раз сказали, не сталкивать лбами его с другими руководителями субъектов Федерации.

Я думаю, что это очень симптоматичное высказывание, потому что оно означает в какой-то мере смену парадигм. И мне бы очень хотелось, и нам бы очень хотелось, чтобы это осознавалось уже не только на местах, но и исходило от высшей власти России. Мне кажется, что от предложений или требований, извините, я тоже процитирую, «мочить на всей поляне» (некоторое обобщенное высказывание), мы должны переходить к требованию вернуть людей к нормальной жизни. Мне кажется, что отчитываться трупами уже довольно, нужно отчитываться людьми, которые вернулись к нормальной жизни, которым помогли организовать эту нормальную жизнь, которые почувствовали, что о них заботятся, а не обвиняют их подчас в том, чего они не совершали. На наш взгляд, борьба с терроризмом в том виде, как она ведется сегодня, не только неэффективна, но и контрпродуктивна.

Мы отмечаем, что во многих регионах, во многих городах России исчезают люди. Как правило, к этому причастны правоохранительные органы. И это страшно, потому что вместо того, чтобы выполнять свою основную обязанность, они сами ведут себя так, как ведут себя террористы. Пропадают люди в основном по подозрению в исходящей от них террористической опасности и, как правило, это люди, исповедующие ислам и часто, в некоторых во всяком случае местах, салафитскую его форму.

24 сентября в Москве пропало 7 человек. Они ехали из мечети на двух машинах, были задержаны и исчезли бесследно. Сотрудниками ГИБДД, которые были свидетелями задержания одной из машин, были указаны данные автомобиля, на котором приехали задерживающие по всей вероятности. При проверке оказалось, что это автомобиль ФСБ. Ничего сдвинуть мы не можем. Мы ведем это дело, у нас адвокаты, и их работа упирается в то, что следствие не движется, его перекидывают с одного места в другое: из военного следственного комитета - в местный, из Москвы - в область, и дело не продвигается. По второй машине, правда, возбуждено уголовное дело, по крайней мере. И жены, и матери признаны потерпевшими. И это все. Это с 24 сентября. Мы только слышим слухи по каким-то частным каналам о том, что эти люди увезены на Кавказ и находятся в органах ФСБ. Но это только слухи! Никакой официальной информации мы получить не можем.

Мы 19 мая прошлого года говорили с вами о Северном Кавказе и отмечали, что практически имеет место тотальная безнаказанность за грубейшие нарушения прав человека: похищения, исчезновение людей, пытки, внесудебные казни. И ответственность за это несут сотрудники правоохранительных органов. Это продолжается. Следствие не движется. Я снова позволю себе две маленькие цитаты, крошечные цитаты. «Органами следствия своевременно не производятся неотложные действия, не организовано надлежащее взаимодействие с оперативными службами в целях раскрытия преступлений. Имеют место факты укрытия самими следователями следственного управления Следственного комитета РФ по Чеченской Республике преступлений, связанных с похищением граждан». Это не цитата из правозащитного текста, это пишет прокуратура. Это пишет прокурор в ответе Игорю Каляпину - руководителю Межрегионального комитета против пыток, который сейчас работает вместе с «Мемориалом» на Северном Кавказе.

Еще одна цитата. «Сотрудниками МВД РФ по Чеченской Республике оперативное сопровождение по данной категории уголовных дел осуществляется ненадлежащим образом. Поручения о производстве оперативно-розыскных мероприятий и запросы следователей следственного управления исполняются с нарушением срока и не в полном объеме, а поступающие ответы в основном носят формальный характер, не содержат запрашиваемых сведений». Это тоже пишет не правозащитник, это пишет Министру внутренних дел Чечни руководитель Следственного комитета Виктор Александрович Леденев. То есть фактически мы сейчас и со Следственным комитетом, и с прокуратурой пытаемся выступить единым фронтом, потому что работать, оказывается, невозможно.

И эта невозможность работы подтверждается тем, что совсем недавно Игорю Каляпину и его коллегам поступили угрозы в Чечне. От них потребовали, чтобы они прекратили критику силовых структур. Это очень оригинальное требование по отношению к правозащитникам. При этом одновременно с этими угрозами в Чечне, в Нижнем Новгороде, где находится штаб-квартира комитета, появились надписи угрожающего содержания рядом с домом заместителя руководителя комитета.

Вот в такой обстановке мы продолжаем работать. Я хотела бы сказать, что у нас при этом есть ряд предложений, которые нам кажутся очень важными и которые на самом деле мы формулировали по опыту работы с руководителями субъектов Федерации, с Министерством внутренних дел и другими официальными структурами, в первую очередь в Ингушетии и в Дагестане. Но я думаю, что этот опыт может быть распространен и на другие регионы.

Первое. С целью обеспечения контроля за соблюдением законности и прав человека при противодействии террористической и экстремистской деятельности мы предлагаем при каждом руководителе субъекта Федерации организовать постоянно действующее совещание. Это не новый какой-то орган. Мы просто предлагаем, чтобы все субъекты Федерации взяли на себя такую обязанность (я говорю это по опыту того первого совещания, с которого я начала) собирать правоохранительные органы, приглашать ответственных за совершаемые правонарушения, нарушения прав человека и правозащитные организации и обсуждать, возможно, конкретные дела. Нам бы очень хотелось, чтобы отчет о таких совещаниях подавался Вам лично, потому что, на наш взгляд, ситуация крайне взрывоопасна. Действительно крайне взрывоопасна, поэтому только вот такие совместные действия гражданского общества и власти, контролируемые до самого высокого уровня, могут избавить нас от взрыва.

Мы хотели бы поддержать предложение по созданию межведомственной федеральной комиссии по установлению судьбы и возможного местонахождения лиц, пропавших за все годы проведения КТО на Северном Кавказе. Я не буду подробнее говорить о том, что это такое, но люди, которые понимают, что их родственников никто не ищет, никто ими не интересуется, конечно, не могут себя чувствовать полноценными гражданами страны.

Мы предлагаем обеспечить реабилитацию сотрудников силовых структур. Нам кажется, это крайне важным, потому что в нашу правоохранительную систему приходят люди, прошедшие военные действия, они приносят с собой огромный потенциал агрессии и травмированное сознание. Необходимо с ними работать, им необходимо вернуться к нормальной человеческой жизни тоже. Мы предлагаем создать по примеру Республики Дагестан в других республиках региона специальные комиссии по оказанию содействия и адаптации к мирной жизни тех, кто решил прекратить террористическую и экстремистскую деятельность, как можно доброжелательнее отнестись к тем, кто хочет вернуться. Вместо этого мы видим, что сегодня в Чечне за последний месяц около 40 молодых человек, по нашим сведениям, ушли в лес. Они ушли потому, что после того, как 31 мая четыре молодых человека были полностью оправданы судом присяжных, руководство республики мало того, что устроило разгон всей судебной системе, обвинив ее в том, что она не работает, - вывезли присяжных в лес и заставили искать этих четвертых. Я знаю, где они находятся. Двое из них задержаны и двое покинули Чечню, скажем, может быть, даже находятся дальше. У одного из оправданных задержан отец.

Что это такое? Как может исполнительная власть таким образом вмешиваться в деятельность судебной власти? Это совершенно недопустимо. Уволены с работы члены жюри присяжных. Адвокат одного из оправданных умер после угроз. Это был пожилой человек, я не могу сказать, что это непосредственно связано одно с другим, но вполне возможно, что это послужило толчком к обострению уже имеющихся заболеваний. Такими методами мы ничего не достигнем.

В целях эффективного расследования насильственных преступлений против общественных деятелей и гражданских активистов ввести практику создания следственных групп прямого федерального подчинения. Фактически это уже и делается. Одно из дел, которым занимается Каляпин, переведено из подчинения местного в подчинение федеральное, передано тому же Игорю Соболю, который занимается делом по убийству Наташи Эстемировой, нашей коллеги, друга и очень близкого нам человека. Но его не хотели брать, я это слышала от Леденева, его просто не хотели брать, потому что все эти дела превращаются в то, что называется «висяками».

Также мы считаем необходимым принять комплекс мер по особо важным проблемам - налаживанию гражданского диалога, о том, что уже сегодня говорилось. Мы предлагаем обратить особое внимание на соблюдение прав женщин, поддержать предложения организации «Женщины Дона». У нас на самом деле сто страниц приложений к тому, что я сейчас рассказываю, я надеюсь, что кто-нибудь заинтересуется это прочесть.

Пресекать практику насаждения мусульманского дресс-кода в государственных учреждениях и общественных местах, а также беспрецедентные высказывания представителей руководства, унижающих достоинство женщин. Это в первую очередь относится к Чечне. Провести проверку по положению с жилищным обеспечением и правами собственности жителей Чеченской Республики. В республике закрываются пункты временного размещения, людей выгоняют на улицу, сносятся дома, и люди не получают ничего.

У меня в этих приложениях тоже есть письмо заслуженного учителя с 30-летним стажем, инвалида детства, который родился без обеих рук, он получил высшее образование, он 30 лет преподавал историю в школе. Его ученики, с которыми я знакома, отзываются о нем, как о самом любимом и лучшем учителе. Его дом снесли. Ему сказали, что на этом месте будет построен в Грозном другой дом, но решили разбить клумбу. Учитель этот без рук может теперь жить на клумбе.

И последнее, что я хочу сказать. Я очень надеюсь, что эти тексты, переданные Вам, кто-то прочтет и посмотрит. Я хочу передать Вам в руки наш альтернативный доклад. Он, собственно, не альтернативный доклад, а наш доклад о том, что следствие по делу об убийстве Наташи Эстемировой идет по ложному пути. Этот доклад имеет трех авторов - Международная федерация прав человека (FIDH), Правозащитный центр «Мемориал» и «Новая газета». Я хочу, чтобы из внешних людей, так сказать, по отношению к авторам этого доклада Вы были первым, кто возьмет его в руки. Я надеюсь, что это послужит в какой-то степени безопасности авторов.

И письмо, которое, видимо, до Вас не дошло (мы Вам его отправляли 20 апреля) четырех организаций о том, как идут процессы следствия в Чеченской Республике.

Это доклад. Там наше собственное исследование, проведенное не только в России, но и во Франции. Он будет опубликован, видимо, в день смерти Наташи. До этого мы не будем его придавать гласности, и тогда на пресс-конференции его увидит пресса.

5 июля 2011 года