Участники встречи в музее ГУЛАГа рассказали о судьбах депортированных чеченцев и ингушей

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Акция памяти в музее ГУЛАГа началась с доклада о деятельности ингушской интеллигенции в поддержку депортированных

В акции приняли участие постоянный представитель Ингушетии при президенте России Алихан Цечоев, депутат Госдумы Юша Газгиреев, председатель исполкома Российского конгресса народов Кавказа Султан Тогонидзе. Как сказала организатор акции, автор монографий, посвященных депортации чеченцев и ингушей, Марьям Яндиева, за это десятилетие участие в подготовке и проведении знаковой для вайнахского народа акции памяти принимает все больше молодежи.

"В основном это страшеклассники, которые учатся в столичных школах, а также студенты московских вузов. Ребята проводят большую работу в поиске новых материалов о годах депортации, записывают и снимают на видео воспоминания тех, кто пережил тяжести ссылки", - сказала корреспонденту "Кавказского узла" Марьям Яндиева.

О том, что тема депортации даже спустя 73 года небезразлична молодому поколению, говорит и число присутствующих на мероприятии – актовый зал, где проходят обычно массовые мероприятия музея, был заполнен.

В своем докладе "Деятельность ингушской интеллигенции внутри и за пределами СССР за возвращение народа на Кавказ" Марьям Яндиева подробно рассказала о работе, которую проводили чеченские и ингушские эмигранты, чтобы мировая общественность узнала о действиях СССР в отношении народов. Она сообщила, что в странах Европы и в Турции издавались журналы "Свободный Кавказ", "Объединенный Кавказ" и другие.

"1 августа 1947 года на второй сессии ООН было озвучено открытое письмо, в котором рассказывалось о сталинском терроре в отношении всех депортированных народов. 21 ноября 1947 года Генеральная Ассамблея ООН установила, что "геноцид является международным преступлением, влекущим за собой национальную и международную ответственность отдельных лиц и государств", - подчеркнула в своем докладе Яндиева.

Она также сообщила, что в 1951 году в Мюнхене был создан "Международный комитет по проведению процесса против геноцида, проводимого советской властью", в состав которого от чеченцев и ингушей вошли А. Уралов (псевдоним Абдурахмана Авторханова) и Созерко Мальсагов.

"В состав Комитета вошли представители всех депортированных народов, которые проводили планомерную работу по сбору материалов о геноциде. Итогом работы северо-кавказских правозащитников явилось их коллективное письмо в ООН в сентябре 1955 года, которое было рассмотрено в Экономическом и Социальном советах ООН. В конце этого письма авторы просили международное сообщество использовать свое влияние на представителей Советского Союза, чтобы те, кто еще жив, могли бы быть возвращены на свою родную землю", - рассказывала Яндиева присутствующим, высказав при этом предположение, что, возможно, это историческое письмо явилось той последней каплей, которая сподвигла советскую власть к появлению указов и постановлений правительства СССР о возвращении репрессированных народов на родину.

Выступившая перед собравшимися Людмила Садовникова – научный сотрудник музея ГУЛАга – рассказала о проекте музея, который запущен несколько лет назад.

"Цель проекта – записать на видео интервью с узниками ГУЛАГа, с представителями народов, которые были депортированы. У нас работают несколько съемочных групп и уже собран достаточно большой материал", - рассказала Садовникова.

Она обратилась к тем, у кого есть родственники, пережившие годы депортации в местах ссылки с просьбой взять у них интервью.

"Вы можете записать их даже на телефон и прислать нам. Это история, и мы все должны ее знать", - сказала она.

Присутствующие увидели видеоролик, который сняли брат и сестра Цураевы – Зарема и Ибрагим. Женщина с младенцем с трудом пробирается по заснеженному полю, выкапывая из-под снега оставшиеся после уборки замерзшие колоски пшеницы. Студенты Российского университета дружбы народов прочитали записанные ими интервью с теми, кто жил в годы депортации в Казахстане и Киргизии.

Жители Чечни и Ингушетии считают 23 февраля днем скорби

В беседе с корреспондентом "Кавказского узла" студент-медик Абубакар рассказал, что он родился в Грозном, но их семья была вынуждена покинуть город во время войны.

"Я - ингуш, но у меня бабушка – чеченка, и многие мои родственники до сих пор живут в Грозном. В феврале 2014 года я был на каникулах и приехал в Грозный. Мой дядя Муса - ученый, и моя тетя - она педагог были на конференции, которая проходила накануне Дня скорби - так одно время называли мы 23 февраля. Конференция проходила в здании новой библиотеки. И там было много людей. Тогда уже в Грозном запретили отмечать этот день. Наши родственники по бабушкиной линии очень возмущались этим решением. Однако когда дядя Муса решил идти на конференцию, то некоторые его отговаривали", - рассказывает юноша.

По его словам, уже вечером его родственнику стали звонить и угрожать. 

"Их всех вызывали в администрацию. Что им там говорили - дядя не стал рассказывать. А потом мы узнали, что власти нашли виновного - Руслана Кутаева. Мне родственники сказали, что организация Кутаевым конференции – это всего лишь причина, чтобы к нему придраться. Руслан был в оппозиции к власти, а конференция - это всего лишь зацепка",  - считает Абубакар. Он также сказал, что для его родственников 23 февраля все равно отмечается, как День скорби.

Жительница селения Гойты Зура рассказала корреспонденту "Кавказского узла", что большинство жителей Чечни, несмотря на запреты, все равно не считают 23 февраля праздничным днем.

"Руслана Кутаева многие знают, и когда его объявили наркоманом и посадили, то многие поняли, что это сделано потому, что он пошел против власти. И все переживали за него. А 23 февраля как был для нас трагическим днем, так и остался. Если раньше мы по этому поводу собирались все вместе, то теперь стараемся не афишировать, хотя все все знают – село есть село. В нашем селе во всех домах приглашенный мулла читает поминальную молитву, люди раздают милостыню и поминают своих родных, которые погибли в годы депортации. Во всех домах ворота открыты", - говорит она.

Очевидцы депортации рассказали о феврале 1944 года

Розалии Николаевне Цирлиной 22 февраля исполнился 91 год, но она отлично помнит события 73-летней давности. Для нее с селом Гойты связаны необычные воспоминания. Она училась в десятом классе Грозненской школы №1.

"Тогда девочки и мальчики учились раздельно. И вот нам сказали, что мы должны прийти в школу 22 февраля вечером. С собой велели ничего не брать и сказали, что мы поедем на сельхозпрактику. Мы еще удивились – какая практика зимой? А Фаризе Арсанукаевой, моей подруге, сказали, что она может не ехать", - рассказывает женщина.

Она вспоминает, что перед этим Грозный был заполонен студебеккерами, и грозненцы догадывались, что такое скопление военных машин в городе неслучайно.

"Какие-то слухи ходили. Догадывались о чем-то и наши друзья - чеченцы и ингуши. Их успокаивали, говорили, что, наверное, будут проводить какие-то учения в горах", - продолжает Розалия Цирлина.   

По ее словам, ехали  на военной машине всю ночь со множеством остановок, на рассвете приехали к селу Гойты. Двадцать девочек с молоденькой учительницей Изабеллой Пономаревой и военруком военные высадили в чистом поле, вдали от села и велели ждать.  

"Это был редкий для Грозного день, когда выпал снег и было очень холодно. Снег лежал и у села Гойты. Сколько мы так простояли на снегу – не помню, но очень долго. Потом  увидели, что колонна машин выехала из села и военрук сказал, что можно идти туда", - говорит Розалия Николаевна.  

То, что  увидели девочки в селе, как она вспоминает, стало для них очень сильным потрясением.

"На окраине села валялись игрушки, подушки, кастрюли. Шли по селу и увидели убитую собаку. На другой улице видели убитого совсем молодого парнишку. По той позе, в которой он лежал, было видно, что его подстрелили на бегу. Не успел он убежать. Уже потом, когда нас заставили ходить по домам и искать тайники, в которых, как нам говорили, могли прятать муку, зерно и даже оружие. Конечно же, никаких тайников не было, а в некоторых в домах мы находили в постелях умерших стариков. Не убитых, а умерших своей смертью. Все это мы видели и было жутко . И еще везде были растянутые плакаты: "Проведем на высоком боевом уровне военные учения в Карпатах", - продолжает рассказ Розалия Цирлина.

По ее словам, как проходило выселение она узнала значительно позже, а тогда сопровождающие их учителя, видимо, получили инструктаж, и сказали, что  девочки здесь будут жить до тех пор, пока не приедут русские семьи из Курской и Орловской областей, где были разрушены многие города и села.

"Этим людям предложили приехать в эти дома, начать жить и пользоваться хозяйством. А мы должны сберечь всю скотину, кормить ее и ухаживать за ней. Всего этого мы, городские девчонки, делать не умели. Мы с подругой Ритой выбрали буйволов - их по селу собрали сто голов, нашли загон и туда их загнали. Наша подруга Лиля ухаживала за  лошадьми", - рассказывает Цирлина.

Она также сказала, что было в селе много коров, которых девочки боялись, да и те не подпускали их к себе.

"А на третий-четвертый день они сами стали за нами ходить, у них с вымени капало молоко. Когда коровы к нам пришли, мы стали их доить. Для нас, городских девочек, это было совершенно новое дело. Доили втроем: одна клочок сена дает корове, другая стоит и следит, чтобы корова хвостом не ударила ту, которая сидит на перевернутом ведре и старается доить корову", - вспоминает собеседница "Кавказского узла". Она также рассказала, что никто их, девочек, не охранял, никто из военных не приезжал и не проверял, чем они занимаются, что едят и где спят.  

"Больше месяца мы пробыли в Гойтах. Питались тем, что находили в брошенных домах, пили молоко. Из колодцев брали воду. Но все ждали, когда нас заберут. У нас же на носу выпускные экзамены. Потом вдруг приехала директор школы, забрала все наши вещи и велела нам пешком идти до большой дороги, обходя военные посты, а это километров пять–шесть. А там уже нас ждала машина", - закончила свой рассказ Розалия Николаевна.

Три года назад она побывала в Гойтах, куда ее пригласила семья Хаутиевых.

"Их сын живет в Москве и узнал, что я после выселения целый месяц была в Гойтах. Он упросил меня туда приехать. Встретили меня замечательно, мы до сих пор по"Скайпу общаемся с ними. Вспоминали те годы. Вот тогда они мне и рассказали, как шло выселение", - рассказывает Цирлина.  

Хусейн Атиев живет в Голландии, работает хирургом, читает лекции студентам-медикам. Он родился в ссылке. О том, что пришлось пережить в первые, самые тяжелые годы депортации, он знает со слов матери.

"Так получилось, что мама в ссылку ехала в другом составе, отдельно от родителей. Поселили в заброшенной кошаре еще с двумя семьями. Кое-как дотянула до первых весенних дней. Кто-то сказал, что ее родители находятся в селе, которое находится в 10 километрах от их хутора. Пошла к коменданту, чтобы тот разрешил пойти в то село. Тот предупредил, чтобы вернулась до 10 вечера, иначе попадет в тюрьму", - рассказывает Хусейн. 

Как рассказывала  его мать, ей пришлось тут же отправиться в дорогу, чтобы успеть вернуться вовремя.

"Нужно было перейти вброд небольшую речушку. Впереди нее, опираясь на палку, тяжело шла старая чеченка. Когда мама перешла реку и обернулась, то увидела, что старая женщина берет прибрежные камешки и обсасывает их. Мама поняла, что старушка делает это от голода – обсасывала ил с речной гальки. Родителей она нашла, ее накормили - дали половину лепешки, она выпила стакан молока. Часть лепешки  спрятала, чтобы дать той старой женщине, которую она видела у реки. Но когда пришла к этому месту, то оказалось, что старушка мертва. А рядом лежали штук десять чистых от ила камешков", - рассказывал Хусейн.

Он добавил, что долго еще мать корила себя за то, что задержалась у родителей, и если бы пришла чуть раньше, возможно, старушка осталась бы жива.  

Выступая на вечере депутат Госдумы Юша Газгиреев сказал, что даже несмотря на тяжелые годы ссылки, народы выжили, выстояли и вернулись.

"К сожалению, не все смогли вернуться в свои дома, построенными их дедами и прадедами", - сказал Юша Газгиреев.

По его словам, до сих пор не выполнена статья 13 закона РФ "О реабилитации жертв политических репрессий", принятого в 1991 году, где говорится, что "признается право реабилитированных лиц, утративших жилые помещения в связи с репрессиями, возвращаться для проживания в те местности и населенные пункты, где они проживали до применения к ним репрессий. В случае возвращения на прежнее место жительства реабилитированные лица и члены их семей принимаются на учет и обеспечиваются жилыми помещениями в порядке, предусмотренном законодательством субъектов Российской Федерации".

Чеченцы и ингуши заявили о проблемах с возвращением семей депортированных

В беседе с депутатом Госдумы выяснилось, что в Ингушетии есть немало семей вынужденных переселенцев из Пригородного района, которых можно назвать дважды, а то и трижды депортированными. Как рассказал Руслан Парчиев, его семья жила в поселке Карца Пригородного района.

"Первая депортация была в 1944 году. Но во время осетино-ингушского конфликта нам пришлось бросить все и уехать в Грозный, где нам удалось купить дом в поселке Войкова. Через два года там начинается война, в наш дом, который находился недалеко от железно-дорожного вокзала, попадает глубинная бомба. Пришлось уехать в Ингушетию", - рассказывает Руслан.

В тяжелой жизненной ситуации оказалась семья Хизира Ахильгова. Хизир рассказал корреспонденту "Кавказского узла", что уже 25 лет со своим братом и больной матерью проживает в бараке в центре города Назрань напротив рынка.

"Мы были депортированы в 1944 году в Акмолинскую область. Там у нас умерли от голода оба деда. Вернулись мы в поселок Южный, в наше родовое село. В 1957 году отец наш построил дом. В 1992 году мы вынуждены были уехать в Ингушетию. Наш дом в 1995 году заняла женщина из Южной Осетии. В 1997 году мой отец подал в суд, чтобы выселили семью, которая поселилась в нашем доме. Отец умер в 2006 году, так и не дождавшись решения суда о выселении тех, кто самовольно заселился в  наш дом", - рассказывает Ахильгов.

По его словам,  в 2013 году суд во Владикавказе признал право Ахильгова на этот дом. Но, говорит Хизир, заселившаяся в дом женщина не выполняет решение суда, более того, она подала в суд на него, заявив, что он представил неправильно оформленные документы на домовладение.