Трое подсудимых по делу "орджоникидзевского джамаата" рассказали о пытках

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Подсудимые по делу о создании "орджоникидзевского джамаата" Лечи Гадамаури, Асхаб Албаков и Зелимхан Амриев заявили на процессе, что давали показания против себя и остальных фигурантов дела под пытками. Такого формирования, скорее всего, не существовало, считает руководитель ингушской правозащитной организации "Машр" Магомед Муцольгов.

"Кавказский узел" информировал, что дело девяти жителей Ингушетии, которых обвинение считает членами группы боевиков "орджоникидзевский джамаат", рассматривается Северо-Кавказским окружным военным судом в Ростове-на-Дону с 15 августа. 22 декабря суд допросил следователя ФСБ по Ингушетии Алексея Затулу, который рассказал об обстоятельствах появления в деле засекреченного свидетеля, объяснив опознание подсудимых по фотографиям мерами по сохранению безопасности "Карины".

Заседание 25 декабря было посвящено разрешению процессуальных вопросов и завершению допроса следователя Алексея Затулы, начатого на прошлом заседании. Заседание 26 декабря началось с допроса Лечи Гадамаури, которого следствие считает руководителем НВФ. Коллегия судей подождала несколько минут, пока подсудимые завершат молитву, передает корреспондент "Кавказского узла".

В ходе ответов на вопросы своего адвоката Солса Мусостова Гадамаури рассказал, что 8 июня 2016 года в Сунже на пересечении улицы Дзержинского с Моздокской его "похитили" сотрудники правоохранительных органов.

"Я был доставлен в подвальное помещение, где меня завели в комнату, раздели, переодели в камуфляжную форму, на голове всё время был пакет, по дороге материли и били. Руки и ноги сзади сцепили наручниками. Дальше били током, требовали выдать оружие и вёдра со взрывчаткой. Упоминали фамилию Хациева, только потом я узнал, что Хациев находится в розыске", - сообщил суду Гадамаури.

По словам Лечи Гадамаури, после пыток его вывели из здания, посадили в ГАЗель и вывезли в поле, где "кинули лопату и сказали: "Копай себе!". Подсудимый добавил, что затем его привезли в то же место, где пытки продолжились.

"9-го числа (июня 2016 года. - Прим. "Кавказского узла") меня снова вывезли, мы куда-то приехали, где мне оперативники стали задавать вопросы насчёт оружия", - заявил Гадамаури.

Подсудимый также рассказал, что ему "надевали пакет на голову, называли его "шлем танкиста" и называли фамилии других подсудимых, требуя дать на них показания. В действительности же, по словам Гадамаури, подсудимые Амриев, Бузуртанов и Илез Цечоев были его соседями, знакомство с Матиевым было заочное как с одноклассником жены, Торчхоева видел на похоронах дяди, с Албаковым он работал в парфюмерном магазине, а Джохара Цечоева до задержания не знал.

Лечи Гадамаури сказал, что оперативники показывали ему фото Багаудина Опиева, у которого он "занимал 15 тысяч рублей на аренду магазина", но не поддерживал дружеских отношений. "Я им сказал, как было, что занимал 15 (тысяч), отдал духами на 7500, и 7500 отдать собирался", - сказал подсудимый.

"Часа в два ночи с 9-го на 10-е (июня 2016 года) меня подняли в кабинет к следователю. Те, кто меня вели, сказали, что, если скажу о пытках, будет плохо. В кабинете был адвокат, говоривший на ингушском, и следователь Затула. Мне принесли на подпись бумаги... Я их подписал, не прочитав", - изложил свою версию дачи показаний Гадамаури. Он подчеркнул, что после подписи бумаг его сразу отвезли в ИВС Назрани.

Подсудимый вспомнил, что утром 11 июня 2016 года в ИВС к нему приходил прокурор по надзору и уполномоченный по правам человека Оздоев, в этот же день его нашёл адвокат Магомед Точиев.

"Потом меня привезли в суд для ареста, сказали, чтобы в суде не говорил о пытках. Я начал рвать кровью в зале суда, тем не менее суд назначил арест. Из суда доставили в СИЗО Владикавказа, там подняли наверх, в кабинете сидел молодой человек, представившийся оперативным сотрудником СИЗО Владикавказа, и попросил написать о пытках. Вечером меня опять вывезли к оперативникам, и они мне сказали "ещё одно заявление, и родители окажутся в камере или убьём их" и другие грязные слова", - сказал подсудимый. В итоге Гадамаури подписал признательные показания на себя и других фигурантов дела.

Гадамаури рассказал, что из перечисленных ему фамилий он видел Рамзана Махаури в доме жителя станицы Амерхана Аматханова. "Рамзан требовал помогать Аматханову", - пояснил подсудимый. 

Гадамаури на уточняющие вопросы ответил, что он не вступал в НВФ, не давал никому "баяд" (клятву верности), не руководил НВФ, не знает человека по имени Суламбек Мержоев (десятый фигурант дела, находящийся в розыске), не знал про схрон с оружием, а остальных фигурантов дела оговорил под пытками.

В конце допроса по просьбе защитников подсудимому показали протокол обыска птицефермы, где был изъят автомат и большое количество патронов. Гадамаури заявил, что подписи под протоколом ему не принадлежат и опроверг выезд и указание на схрон, пояснив, что 9 июня его перевозили "только с пакетом на голове".    

Асхаб Албаков заявил, что оговорил себя и других

Вторым был допрошен Асхаб Албаков. Отвечая на вопросы своего адвоката Елены Минкиной, подсудимый рассказал, что около 8.00 9 июня 2016 года он собирался на работу, когда ему позвонил участковый и попросил открыть парфюмерный магазин.

"В гостях был дядя, он согласился отвезти меня в магазин. Мы заехали за ключом к Гадамаури, его не было, отец сказал о его пропаже. В магазине были люди в масках, сказали, что у них есть информация о проживании в магазине человека. Я им сказал, что долгое время не был здесь, но никто там не жил. В магазине стояли только стеллажи с духами, компьютерный стол, диван и всё. Меня три раза выводил оперативник, говорил: "Бери всё на себя, а то хуже будет", - заявил Албаков. По словам подсудимого, всё это время люди в масках входили и выходили в помещение, понятых при этом не было, а все найденные предметы были подброшены. 

Албаков сообщил, что после обыска в магазине его посадили в машину, надели на голову пакет и застегнули за спиной наручники, доставили в здание.

"Там поставили на растяжку, один с размаху ударил в пах. Потом подвели к ушам, пальцам рук и ног, паху провода с током. После нескольких часов пыток я подписал пять-шесть бумаг", - сказал подсудимый.

Он не стал отрицать передачу сумки с оружием своему знакомому.

Албаков заявил, что нашёл сумку у забора заправки рядом с воинской частью, и хотел отдать её в правоохранительные органы, однако испугался ответственности и отдал её Хациеву и Халдыхроеву.

Подсудимый подтвердил, что у его отца есть птицеферма на улице Новой Дружбы, которая, вопреки материалам дела, не является заброшенной, так как там хранится металл и находится собака, которую постоянно кормят. Ключом от сейфа с лицензионным карабином отца Албаков не владел.

Асхаб Албаков заверил участников процесса, что он оговорил себя и других, а из подсудимых знает только Амриева и Гадамаури, так как они входят в один тейп, а с остальными близко не знаком, и все показания на стадии следствия являются оговором других фигурантов под пытками.

Зелимхан Амриев заявил, что не жаловался на пытки, потому что боялся их повторения

Третьим был допрошен Зелимхан Амриев. В ответ на вопросы защитников Амриев рассказал, что он знает Гадамаури, Албакова, Матиева и Илеза Цечоева как соседей, с Илезом Торчхоевым учился в школе в параллельных классах, а с остальными познакомился уже в СИЗО.

"8 июня 2016 года в 8.00 я направлялся со своими сёстрами в Назрань. К 9.00 я был в Назрани, купил детали к швейной машинке, после этого выехал за запчастями в Экажево. Там на одной из улиц меня подрезала "Приора", люди в масках положили меня на землю, в лужу. Из багажника достал скотч, связали им руки, что-то положили в карман. Через полчаса подняли с земли и вытащили из кармана "хаттабку", а из-под обшивки багажника - 4 патрона", - сообщил Амриев.

Он уточнил, что в общей сложности его задерживало "15 человек в масках".

Зелимхан Амриев заявил, что "с 12.30 начались пытки", в ходе которых ему задавали вопросы о Беслане и Рамзане Махаури и Хасане Хациеве. Амриев сказал, что Беслана Махаури он видел на улице "три раза за жизнь", тот в ультимативной форме требовал от него помощи, однако подсудимый, по его словам, никакой помощи ему не оказывал.

По его словам, ему показывали карту с отмеченными на ней местами.

"Мне сказали, что, если я укажу, что подвозил туда Хациева, пытки прекратятся. Я согласился... После этого зашли люди в масках и снова стали бить. Потом зашли оперативники ФСБ и отвезли в ИВС", - рассказал Амриев.

Амриев пояснил, что дал признательные показания на себя и других под пытками, однако на пытки не жаловался, так как не видел смысла и боялся их повторения из-за угроз.

Рассмотрение дела продолжится 27 декабря в 10.00 мск. Допросы подсудимых продолжатся.

Адвокат заявил, что верит словам своего подзащитного

"Упоминаемый Суламбек Мержоев является десятым фигурантом дела, он находится в розыске, ему вменяется также 208-я статья (организация НВФ или участие в нём. - Прим. "Кавказского узла")", - рассказал корреспонденту "Кавказского узла" адвокат Лечи Гадамаури Солс Мусостов.

"На тот момент о Хациеве не было оперативной информации. Люди говорят правду о Хациеве: его никто не видел, никто не возил. Полагаю, что причиной данного дела и всех этих задержаний является именно этот человек", - высказал мнение защитник.  

"Гадамаури сказал то, что посчитал нужным. Он передал всё реально, правдоподобно, натурально. Вопросов, недоговорённостей, актёрской игры в его показаниях я не видел, лично я в эти показания верю. В деле совсем другие показания, отличные от тех, что он сейчас дал. В конце следствия он сообщал, что всех оговорил, но это заявление рассмотрено не было, опрос по этому заявлению проведён не был. Я задавал этот вопрос следователю, он сказал, "что постановление должно быть", но реально его нет", - также сказал Мусостов.

Правозащитник предположил, что "орджоникидзевского джамаата" никогда не существовало

"Скорее всего такого формирования, как "орджоникидзевский джамаат", в таком составе не существовало. Если посмотреть подобные дела... следователи называли людей какой-нибудь "бандой Басаева", объединяя их словосочетанием, и получалась группировка, НВФ, всё что угодно. Люди, которые никогда не пересекались, не встречались, разные по возрасту, интересам, обвиняются в разных преступлениях, не факт, что они все виноваты", - заявил корреспонденту "Кавказского узла" руководитель ингушской правозащитной организации "Машр", автор блога на "Кавказском узле" Магомед Муцольгов. 

"К сожалению, у меня нет полного доверия ни к следственным органам, ни к спецслужбам. Не раз я видел, что дела фабрикуются, и один из последних примеров - Альберт Хамхоев из сельского поселения Яндаре, который не имеет никакого отношения к преступлениям и до сих пор находится в изоляторе временного содержания. Человек жалуется на пытки - нет никакой реакции", - сказал Муцольгов.

"Я думаю, что главная проблема в том, что в большинстве случаев эти дела находятся не в правовой плоскости, а являются политизированными и позволяют спекулировать конституционными правами граждан России ввиду решений политиков, а не юристов-следователей, которые грамотно вели бы следствие", - полагает Муцольгов.