Суд о запрете толкования Корана указал на проблему защиты священных книг

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Запрет признавать тексты священных книг экстремистскими материалами должен распространяться на толкования и переводы священных писаний, прокомментировали юристы требование признать экстремистским толкование Корана в переводе Кулиева. Толкование или перевод Корана невозможно рассматривать вне контекста священной книги, пояснили исламоведы.

Как писал "Кавказский узел", 21 января Красноглинский райсуд Самары в третий раз начал рассмотрение дела по иску прокуратуры о признании экстремистскими материалами ряда мусульманских книг, изъятых в молельном доме религиозной группы "Джамаат Красный Пахарь" в Самаре. Среди изданий оказалась книга с толкованием Корана Абд ар-Рахманом ас-Саади в переводе Эльмира Кулиева. Защита книгоиздателей заявила об абсурдности подозрений в экстремизме.

Юрист призвал приравнять к священным книгам их толкования и переводы

Поправки, внесенные в 2015 году в ФЗ "О противодействии экстремистской деятельности", не конкретизируют позицию государства в отношении переводов священных книг, полагает управляющий партнер бюро "Плиев, Лепшаков и партнеры" Муса Плиев.

"Поскольку... Библия, Коран, Танах и Ганджур (Танах и Ганджур - Священные писания в иудаизме и буддизме соответственно. - Прим. "Кавказского узла"), их содержание и цитаты из них не могут быть признаны экстремистскими материалами, то полагаю, что тафсир (толкование) Корана также недопустимо запрещать, так как основой любого толкования всегда является текст Священного писания. Более того, общепринятые версии толкования Корана, такие как тафсир Абдурахмана Ас-Саади, признаны авторитетными учеными исламского мира. Не думаю, что найдутся эксперты в этой области более сведущие, чем исламское академическое сообщество", - сказал Плиев корреспонденту "Кавказского узла".

Необходимо усовершенствовать закон "О противодействии экстремистской деятельности", уточнив в нем, что запрету не подлежат также общепризнанные переводы священных книг, считает Муса Плиев.

"С учетом того, как происходит запрет исламской литературы, велика вероятность судебной ошибки. Поэтому полагаю, что необходимо усовершенствовать законодательство в части запрета признания экстремистскими не только самих писаний, но даже их толкований, а особенно трудов признанных авторитетов в этой области", - пояснил юрист.

Прокуратура не конкретизировала претензии к переводу Кулиева

Прокуратура в Самаре настаивает на том, что весь контекст перевода толкования Корана следует признать экстремистским, рассказал корреспонденту "Кавказского узла" адвокат Саид-Магомед Чапанов, участвующий в процессе.

По его словам, в южно-сахалинском процессе 2015 года выводы прокуратуры о наличии экстремизма строились на переводе первой суры Корана "Аль-Фатиха", где прокуратура усмотрела признаки экстремизма в противопоставлении верующих разных конфессий.

"В Южно-Сахалинске ориентировались конкретно на один аят, там был конкретный контекст, говорили о превосходстве расы, конфессии и так далее. Здесь же они говорят об общем содержании. Я прошу назвать конкретный эпизод, а они отвечают, что его нет", - рассказал Чапанов.

Он отметил, что допрошенный в суде имам самарской мечети Наиль Сулейманов, выводы которого позволили ФСБ направить материалы в прокуратуру с целью признания исламских книг экстремистскими, не имел компетенции для проведения такого исследования.

"Имам Наиль Сулейманов не является специалистом, религиоведом, ни человеком, в совершенстве знающим арабский язык. В суд он был вызван прокуратурой для допроса в качестве специалиста, несмотря на наши возражения. Мы считаем, что он не представил никаких конкретных сведений о том, что он является специалистом. Мы выяснили, что он изучал не исламское, а шариатское право, неприменимое в России. После наших вопросов он официально заявил, что является обыкновенным обывателем, читателем Корана, как и многие миллионы людей", - рассказал Чапанов.

Адвокат также полагает, что иск прокуратуры противоречит федеральному закону "О внесении изменений в ФЗ "О противодействии экстремистской деятельности".

"Тафсир отдельно от Корана рассмотреть нельзя. Тут же идет цитата, а затем толкование, раздельно это сделать невозможно. Мы объясняем, что согласно поправкам в которые Священные писания не могут быть признаны экстремистскими", - пояснил Чапанов.

Суд о запрете толкования Корана напомнил о преследовании Свидетелей Иеговы*

Действующее законодательство и принятые в 2015 году поправки к закону никак не защищают толкования Корана от признания экстремистскими материалами, считает директор информационно-аналитического центра "Сова"Александр Верховский.

"Закон запрещает признавать экстремистскими конкретные книги. Никому же не приходило в голову запрещать Коран на арабском или Танах на иврите. Естественно, всегда речь идет о переводах. А перевод не может быть защищен этим законом. Этот закон бессмысленный с самого начала, и 1,5 года назад, [когда] была запрещена Библия в переводе Свидетелей Иеговы*, никак этот закон не помешал. Хотя это обычный перевод. У библеистов к нему могут быть претензии, он отличается от синодального, но очевидно, что это перевод той же самой Библии. Этот закон защищает Коран лишь в том смысле, что его нельзя запретить на арабском, в том виде, как он распространяется авторитетными источниками. Но этого никто и не собирался делать", - пояснил Верховский корреспонденту "Кавказского узла".

Интерес правоохранителей к религиозным книгам иногда возникает случайно, пояснил он. "У прокуратуры есть подозрительный источник, не книжка, а то, где они эту книжку взяли. Например, если она была в доме у человека, у которого проводился обыск, которого они относят к террористам и экстремистам, эта книжка автоматически становится подозрительной, и в ней начинают искать что-либо плохое, и далее вопрос лишь в том, за что у сотрудника прокуратуры или эксперта цепляется глаз", - пояснил Верховский.

Спорные толкования при переводе исламских книг неизбежны

В эпоху Интернета запрещать литературу с целью ограничить доступ к ней не имеет смысла, считает исламовед Денис Брилев.

"Поэтому целесообразно рассматривать запреты скорее в плоскости юридической, как основание для последующих действий дисциплинарного или репрессивного характера. Что касается самого перевода, то безусловно, в нем есть ряд спорных мест. Например, толкование термина "истава", которое чаще всего вызывает дискуссии между разными течениями [в исламе]", - рассказал Брилев корреспонденту "Кавказского узла".

Он пояснил, что между ашаритско-матуридитской и салафитскими школами ислама существует классический спор в толковании арабского термина "истава" в описании Аллаха по отношению к трону, о котором Бог устами своего посланника сообщает в Коране. Матуридиты не согласны с буквальным толкованием салафитов, утверждающих, что Всевышний воссел на трон, и склонны к аллегорическому толкованию тех мест в Коране, буквальный перевод которых отождествляет Творца с творениями.

Также спорным в толковании Абдурахмана Ас-Саади Брилев назвал интерпретацию ситуации с пророком Ибрахимом в суре "Скот". "В толковании Ас-Саади есть разночтения в ситуации с пророком Ибрахимом, когда он делал вид, что согласен с язычниками (по Саади). В других тафсирах так вопрос не ставится, а прямо говорится, что Ибрахим возмущался: "Разве это мой Господь?" (в переводе Абу Аделя). Но эти разногласия отношения к судебной системе не имеют, а скорее отражают разное видение ортодоксии в исламе", - сказал исламовед.

По его словам, "большинство исследователей Корана предпочитают собственные переводы", а из классических, общепризнанных толкований выбирают наиболее близкие им.

Догматичность при работе над переводами священных писаний приводит к потере их смысловой ценности, считает директор научно-издательского центра "Ладомир" Юрий Михайлов.

По его словам, священный текст "надо переводить так, чтобы аудитория, читатель воспринимали его максимально приближенно к тому потоку мыслей, сознания, нюансов, которые свойственны были восприятию на оригинальном языке".

"Есть общее положение в Коране, что он открывается людям со временем. В полной мере его толкование никогда не возникнет, и когда начинаются апелляции к каким-то стародавним тафсирам, то с точки зрения открывания Корана это достаточно странно. Как в этом случае можно сказать, что он навсегда был открыт Ат-Табари или Ибн Касиру, или тому же Ас-Саади (три общепризнанных в исламском мире толкователя Корана, — прим. "Кавказского узла")? Любой мусульманин знает, что Коран не был ниспослан за раз. Ислам как культ не был сформирован с появлением первого аята. Он сложился при пророке, но на протяжении многих лет. Поэтому, переводя Коран, нужно передавать его в том плане восприятия, который был характерен для современников пророка", - сказал Юрий Михайлов корреспонденту "Кавказского узла".

Проблема перевода Кулиева в том, что он вырван из исторического контекста, пояснил Юрий Михайлов. "Я видел это издание [толкование Абдурахмана ас-Саади] неоднократно, но я его не читал. Однако с подходами [в переводах] Эльмира Кулиева я знаком. Неточность у него ярко выражена в его переводе Корана. Хотя это и Священное писание, но оно передавалось на человеческом языке, понятным образом. Но превращать его в текст, который сложился в наши дни, абсурдно", - заявил Михайлов.

Кулиев рассказал о рисках при искажении тафсиров

Комментарий к Корану Абдурахмана ас-Саади является самым популярным из тафсиров, составленных в прошлом веке, рассказал корреспонденту "Кавказского узла" переводчик русской версии этого толкования, исламский философ Эльмир Кулиев.

"Найти его можно практически в любой мусульманской библиотеке. Наверное, из всех современных тафсиров только труд тунисского шейха Ибн Ашура сравнится по популярности с тафсиром ас-Саади. Но у Ибн Ашура 30 томов, не каждый найдет в себе силы прочесть и усвоить их. То есть комментарий ас-Саади благодаря его краткости и доступности выигрывает в этом отношении. Ведь что представляет из себя комментарий ас-Саади? Это тот же самый классический тафсир, изложенный простым современным языком. Только без погружения в сложные вопросы", - рассказал Кулиев.

По мнению ученого, восприятие тех или иных слов на разных стадиях развития общества может быть различным и даже противоречивым.

"Понимать текст Корана, интерпретировать его следует с учетом тех исторических условий, в которых проходило сложение Священной книги. Собственно, вне этого контекста понять некоторые аяты трудно, а порой просто невозможно. И как бы ни зарекался тот или иной автор, что он переводит или понимает Коран, руководствуясь только лексико-семантическим анализом и, скажем, примерами из доисламской поэзии, он все равно вынужден обращаться к трудам по тафсиру", - полагает ученый.

По мнению Кулиева, перевод не должен искажаться в пользу простоты понимания современниками. "Как можно спроецировать [влияние текста перевода] на современность, скажем, рассказы о древних народах или пророках? Если мы говорим о выводах, которые мы должны делать для себя в наше время, то это совсем другое. Для этого не нужно искажать смысл текста, придавать ему какие-либо дополнительные оттенки. Этого вообще нельзя делать при переводе, если мы говорим о профессиональном академическом переводе", - считает Кулиев.

Отказ от классического толкования Корана неминуемо приведет к его вольному истолкованию, отметил переводчик. "Классический тафсир - это твердыня, на которой зиждется понимание основ ислама, мусульманской нравственности и духовности. Откажитесь от классического тафсира, и вы получите массу вольных истолкований, в том числе радикальных, которых сегодня так опасаются. Собственно говоря, именно отдаление современных мусульман от осмысленного прочтения Корана, от комментариев выдающихся имамов - это одна из причин кризиса духовности в мусульманской умме. Иначе нам не приходилось бы говорить о проблеме увлеченности современной молодежи внешними формами поклонения при игнорировании чувственно-эмоциональных и духовных аспектов ислама", - сказал Кулиев.

Кулиев также рассказал о методологических сложностях, которые возникли у него с переводом Корана. "С методологическими трудностями я сталкивался при переводе текста Корана. При переводе тафсира все намного проще. Автор тафсира сам уточняет неясные места, конкретизирует то, что изложено общими словами, поясняет, в каком контексте нужно понимать те или иные предписания", - рассказал ученый.

В работе над переводом таких книг встречаются моменты, которые можно подвергнуть критике, однако при переводе таких трудов, как толкование Корана Абдурахмана ас-Саади, необходимо передать точный смысл и стиль оригинала, отмечает Кулиев.

"Тафсир ас-Саади - это уже часть мусульманского наследия, и при научном переводе такого труда стоит задача передать точный смысл и стиль оригинала. Этот перевод используют специалисты, на него ссылаются исследователи, соглашаться или не соглашаться нужно с мнением автора книги, а не с переводчиком. Другое дело, что назрела необходимость составлять тафсиры Корана на русском языке с учетом проблем и вызовов, с которыми сталкиваются мусульмане в России и странах ближнего зарубежья. Это очень сложная задача, и специалистов, которые могли бы взяться за нее, не вызвав на себя шквал беспощадной критики, сегодня единицы", - сказал он.

Напомним, что в 2013 году мусульманская общественность добилась отмены решения о признании экстремистской книги Кулиева "Смысловой перевод священного Корана на русский язык", которое принял Октябрьский райсуд Новороссийска по иску транспортной прокуратуры города. Однако в 2012 году по решению Ленинского райсуда Оренбурга в список экстремистских материалов был включен другой труд ученого - "На пути к Корану".

В разделе "Справочник" на "Кавказском узле" размещены общероссийский список материалов, признанных судом экстремистскими, а также справочные материалы "Ислам в России" и "Коран".

* Организация признана экстремистской, ее деятельность в России запрещена по решению суда.