Чечня: пришло время для международного участия?

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Десять долгих лет в Чечне - северокавказской республике, расположившейся в горах на территории, едва ли большей, чем та, которую занимает Уэльс, но с меньшим населением - царит насилие. Уже спокойнее жизнь в Косово и Боснии, а войне в Чечне, слишком часто остающейся без внимания внешнего мира, по-прежнему не видно конца. Меняется политика, но кровопролитие продолжается.

Сегодня республика переживает новый всплеск насилия, спровоцированного событиями 9 мая, когда во время посвященного Дню победы парада на центральном стадионе Грозного был убит "помазанник" Москвы в Чечне Ахмад Кадыров. За последние восемь лет это уже третий названный "президент Чечни", погибший насильственной смертью.

Однако на этот раз все может быть по-другому. Теперь, как никогда прежде, Москва, кажется, не знает, что предпринять в отношении лишившейся лидера Чечни.

Смерть Кадырова положила начало новому этапу в жизни республики. Но будет ли это грядущее временем положительных перемен, или Чечня будет дальше погружаться в хаос?

Четыре года потратил Кремль, создавая Кадырова-президента. Поначалу он, казалось, не подходил на роль "своего человека" Москвы в Чечне. Муфтий республики, ее духовный лидер, Кадыров в то время не принимал участия в политике. В ходе первой войны 1994-96 гг. он боролся против российских федеральных войск и был близок как к Джохару Дудаеву - первому президенту Чечни, заявившему претензию на ее независимость от России, так и к следующему после него мятежному лидеру Аслану Масхадову.

После того, как в 1997 году Масхадов был избран президентом, а Чечня опять приобрела фактическую независимость, Кадыров зарекомендовал себя главным противником радикального исламизма.

Это обусловило его отчуждение от бывших товарищей, и уже в 1999 году, когда в Чечне началась вторая военная кампания, Кадыров перешел на сторону Москвы. Медленно, кирпич за кирпичом, он строил свою цитадель власти и скоро стал доверенным лицом президента России Владимира Путина. Состоявшийся весной прошлого года референдум по внесению изменений в Конституцию республики, с принятием которых утверждался статус Чечни как российского региона, и последовавшие осенью президентские выборы укрепили позиции Кадырова.

Однако позиции эти зиждились, прежде всего, на применении силы. Младший сын Кадырова Рамзан завоевал репутацию безжалостного командира "службы безопасности президента", в состав которой, по некоторым данным, входило до 12 тысяч вооруженных людей.

В стратегии Путина, получившей название "чеченизации", Кадырову отводилась роль исполнителя грязной работы, заключавшейся в насаждении воли Москвы взамен на большую политическую и экономическую власть. Эта тактика напоминала поведение Москвы в поздние годы войны в Афганистане, когда она делегировала ответственность президенту Наджибулле.

Однако политика Кремля на деле оказалась с погрешностями. Доверие, оказывавшееся Кадырову, вызывало недовольство российской армии, которая по мере того, как укреплялась его власть, теряла одну за другой свои позиции в Чечне. Неприятие военными Кадырова было столь сильным, что вполне, согласно муссирующемуся сегодня в Чечне мнению, могло послужить мотивом для его убийства, и повстанцы тут вообще ни при чем.

Как заявила IWPR жительница Грозного Макка Хамидова (см. выпуск Кавказской информационной службы N 237 от 9 июня), "Российские "силовики" просто использовали убийство Ахмат-хаджи Кадырова как повод для ужесточения террора против нас".

Но самое главное - политика эта "шилась по меркам" определенного человека и теперь может не подойти другому. Как следует из статей, написанных для IWPR Тимуром Алиевым и Санобар Шерматовой, ни один из членов "кадыровской" команды, представляющимися ныне в качестве возможных преемников Кадырова, в том числе и наиболее вероятный фаворит предстоящей гонки - министр внутренних дел Чечни Алу Алиханов, не обладает весом и силой политического воздействия, отличавшими бывшего президента, не говоря уже о времени и особой милости Кремля, которыми он имел возможность попользоваться.

Образовавшийся после смерти Кадырова вакуум таит в себе много опасностей, но также несет с собой и некоторые возможности.

Несомненно, существует угроза возникновения ситуации, когда российские военные попытаются собой заполнить место, освобожденное Кадыровым, и вновь начнут терроризировать мирное население "зачистками" - операциями с обысками, вымогательством и незаконными арестами, в 1999-2000 гг. державшими в страхе целые села.

Военные не сомневаются в том, что сила в борьбе с повстанцами на их стороне. Действительно, Сопротивление уже не столь активно, как прежде - сегодня оно больше довольствуется засадами и небольшими рейдами, нежели широкомасштабными акциями. Однако же не следует забывать о том, что главные лидеры повстанцев - умеренный националист Масхадов и известный радикальностью взглядов исламист Шамиль Басаев - все еще на свободе. Реальную угрозу представляют теракты с участием смертников, ответственность за которые, как правило, берет на себя Басаев.

В конце концов, судя по тому, что удалось на сегодняшний день добиться российской армии в Чечне, нет оснований верить в ее "окончательную победу" в будущем.

Как бы то ни было, возникшая в Чечне сложная ситуация предлагает и решения.

Люди в московских верхах могли бы поднять руки и признать, что они потерпели неудачу, что и теперь - спустя десять лет, окропленных кровью десятков тысяч, отмеченных миллионами разбитых жизней - у них нет последовательной, внятной политики в отношении Чечни. В этом случае возможным стало бы вмешательство других сторон с использованием существующего консенсуса по некоторым основным вопросам.

На сегодняшний день стороны в чеченском конфликте достигли согласия по нескольким ключевым моментам.

Прежде всего, уже утратил свою первостепенность вопрос суверенитета и независимости республики, и решение его не кажется делом, не терпящим отлагательства. Сами чеченцы - во всяком случае, большинство их - судя по высказываемым ими мнениям, перестали придавать ему большое значение. Дважды удавалось Чечне реализовать свою претензию на независимость - в 1991-94 и 1997-99 гг., но столь тяжкими, опустошительными были последствия этого, что и сегодня будущее, когда республика сможет похвастать настоящей государственностью, кажется далеким, отстоящим не на один десяток лет. Кроме всего прочего, из опыта с Кадыровым следует, что Москва готова предоставить значительные полномочия любому лидеру Чечни, который продемонстрирует умеренность в своем стремлении к независимости.

Итак, если суверенитет перестал быть камнем преткновения, решение каких вопросов является сегодня приоритетным? В первую очередь, это вопросы, связанные с безопасностью и защитой прав человека. Россия сейчас имеет опасную, непредсказуемую проблему с безопасностью на своих южных границах - регион, способный производить смертников, которые могут атаковать даже саму Москву. За последние два года в результате взрывов, осуществленных смертниками, погибли сотни мирных жителей. Тот факт, что ситуация эта по большому счету является делом рук самой России, нисколько не преуменьшает ее серьезности. Москва не может просто позволить Чечне уйти, и она хочет, чтобы угроза безопасности снизилась.

Более серьезными проблемами полнится жизнь мирных чеченцев. Уже десять лет им приходится, без поддержки со стороны, терпеть насилие, безнаказанно против них совершаемое - будь то бомбардировки, пытки, похищения или вымогательство. Сотни тысяч солдат прошли через Чечню, погибли десятки тысяч невинных чеченцев, однако людей, реально осужденных российскими судебными инстанциями за совершение военных преступлений, можно пересчитать по пальцам.

На обочине - в стороне от участия в процессе принятия решений - раз за разом оказываются две группы. Одна, это простые чеченцы, чья точка зрения почти всегда остается невостребованной. Фальсифицируются результаты выборов, принимаются решения, не имеющие ничего общего с мнением этих людей, которых никто не желает слушать.

Между тем чеченский быт издавна строился на традициях коллективного принятия решений. Попиравшиеся все десять лет, традиции эти продолжают жить и сегодня. "Лойя Джирга" или какой-нибудь парламентский орган была бы оптимальным инструментом для достижения консенсуса для чеченцев, однако решения, которые принимались бы таким образом, едва ли понравились бы России.

Другая группа, это международное сообщество, чье участие в "чеченских" процессах остается ограниченным. В 1995-96 гг. позитивный вклад в переговоры по прекращению первой военной кампании в Чечни внесли представители Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе. В нынешнем противостоянии Совет Европы выступает в качестве совести Европы в Чечне - роль, которая значительно превышает относительные возможности этого института.

Однако это, скорее, исключения из правила. Запуганные эмоциональными выступлениями на "чеченскую" тему президента Путина, занятые решением других вопросов, образующих повестку двусторонних отношений с Москвой, западные правительства, наверняка молясь о том, чтобы Чечня перестала, наконец, быть проблемой, предпочитают не замечать грубых правонарушений, совершаемых на территории республики.

Даже если исходить из логики самой России это молчание международного сообщества довольно странно. В Москве любят повторять, что Чечня - международная проблема, ибо является одним из фронтов "войны с терроризмом". В то же самое время российские власти продолжают утверждать, что это их "внутренняя проблема" и не должно вмешиваться третьим сторонам.

Такие позиции недолговечны. Чечня вконец изнурена войной так же, как скована кандалами конфликта Россия, а потому необходимость включения в решение проблемы извне становится все более очевидной.

Но кто возьмется сделать это, и как?

Опубликовано 16 июня 2004 года