Какие цели решает и к чему приведет объявленная борьба с организованной преступностью?

Армения копирует опыт Грузии

Недавно было опубликовано сообщение о том, что в Армении будет проведена крупная сходка представителей воровского мира, которые планируют обсудить вопрос о новом законодательстве в Армении, согласно которому воры в законе уже за факт принадлежности к криминальному миру могут оказаться в тюрьме, кроме того предполагается искоренить воровскую субкультуру и принять ряд других мер для полного искоренения криминального мира в Армении.

Мнений, что это назревшая проблема, требующая неотлагательного решения, не так уж много, вообще в сегодняшней Армении мало кто считает этот вопрос первоочередным. Тем не менее, раз он обсуждается, можно предположить, что определенная проблема существует и именно к ней обращается сегодня власть. Для начала предлагаю ознакомиться с двумя статьями на Ленте.ру: «Вор в законе был чуть ли не в каждом дворе», а также «Шаг в сторону, и за ними придут».

Нынешние власти практически во всем берут пример с властей Грузии времен Саакашвили и пытаются учитывать их опыт, а порой – просто копировать их действия, поскольку тот опыт считается успешным. Успешность опыта Саакашвили – это вопрос квалификации, оценок, которые часто формируются за счет пиара. В субъективном рейтинге общественной безопасности намбео Грузия на одном из первых мест в мире, хотя объективные данные дают отличную от этого картину. Успешность в вопросе борьбы с преступностью вызывает вопросы. Во-первых, попытка нахрапом взять одновременно и преступный мир, и полицию, привела к резкому росту числа преступлений, которое потом уже долго и постепенно снижалось. Во-вторых, спорными были методы борьбы – в итоге она вылилась в крупномасштабные нарушения прав человека, вплоть до известных всем кадров с «вениками». Грузия была одним из мировых лидеров по числу заключенных и составной частью этого была нулевая толерантность к преступникам, даже тем кто украл бутылку пива.

Сейчас похожее законодательство принимают и в России. Там также, видимо, решили «закрыть» преступный мир и начинают опять же с иерархии. Можно было бы подумать, что Армения повторяет именно опыт России, где закон был принят в начале весны нынешнего года, но в действительности все же используется опыт Грузии: на него ссылаются депутаты, а борьба с лидерами преступного мира началась незамедлительно после прихода Пашиняна к власти.

Теория, лежащая в основе борьбы с лидерами преступного сообщества

Все эти действия являются частью стратегии по борьбе с коррупцией и проработаны международными экспертами очень давно. Поэтому это копируется из страны в страну и задействуется именно во время борьбы с коррупцией. В чем заключается эта связь? Организованные преступные сообщества – это высшее проявление неформальности, в советские времена среди них вообще было принято не иметь паспорта, никакого документального следа, семьи, не подчиняться законам ни в чем и так далее. Сейчас это уже не так: нравы смягчились, воры в законе предались излишествам и потеряли хватку. Кроме того, зачастую власти больше не рассматривают их в качестве инструмента для регуляции преступности, предпочитая легальные методы.

Таким образом, борьба с ворами в законе это в основе своей борьба с неформальностью. Ее целью является повышение контроли власти над ситуацией в стране, над обществом, а также, повышение эффективности управления. Эта мера представляет собой адаптацию уже готовых моделей управления под местную действительность.

Еще одна причина борьбы с лидерами преступного мира – это признание государства неспособности решить проблему полностью легальными методами. Лидеры преступного мира лично не участвуют в преступлениях, но часто являются их организаторами. Таким образом, они все же совершают преступления, но ввиду проблем с контролем, а также учитывая солидарность в преступном мире, отследить эти преступления невозможно. Поэтому применяется «презумпция виновности» воров в законе, и это способ сэкономить средства на оперативно-розыскных, следственных и прочих правовых мероприятиях, поскольку зачем все это делать, если человек просто скажет, что он «вор в законе».

Насколько эта мера назрела в Армении. Криминальная статистика Армении и Грузии

В действительности мера по преследованию «воров в законе» не такая уж безопасная, как кажется. Воры в законе систематизируют уголовную активность и могут «работать» в обе стороны – как на повышение преступности, так и на ее снижение. Точно так же как в тюрьме криминальные авторитеты определяют правила, а в их отсутствие часто ситуация ухудшается, а не улучшается, по крайней мере на первых порах. Рассмотрим грузинскую статистику преступности.

График 1.

Рост размера синей области свидетельствует о включении новых составов в уголовный кодекс и регистрируемость (и, как следствие, раскрываемость) преступлений меньшей тяжести. В то же время убийства регистрируются всегда и по сути являются прокси для общей динамики преступности. Мы видим, что после начала политики нулевой толерантности и преследования криминальных авторитетов преступность не упала сразу же, а сначала выросла и лишь потом начала падать. Более того, она упала в два с половиной раза по сравнению с дореформенным периодом и даже по сравнению с локальным пиком падение в три раза не такой уж громадный успех.

Теперь сравним ситуацию с Арменией, где политика была совсем другой. Эта политика совсем не была толерантной в отношении преступности и воров в законе, но в то же время, не делала саму принадлежность к воровской кастой правонарушением.

График 2.

Количество преднамеренных убийств и покушений на убийство в Грузии составило 223 случая в 2018 году, или 5.6 на 100 000 населения. В Армении это число составило 65 или 2.3 случая на 100 000 населения (в том числе 1.4 – убийства). Из графика также мы видим, что не было резких перепадов, ситуаций, когда начиналась кампания по борьбе с преступностью, причем с противоречивыми результатами. Более того, мы видим, что вообще в такой кампанейщине необходимости нет, учитывая, что количество тягчайших преступлений и так постоянно сокращается вследствие достаточно эффективной работы полиции и наличия определенного общественного согласия по этому поводу. Кстати, данные за январь-сентябрь 2019 года показывают рост этого типа преступлений на 15.4%, что уже показывает, что ситуация не вполне благополучная, а решения ищут не там, где надо.

Уже приведенные выше данные убедительно показывают не только то, что необходимости в кампанейщине нет, но и что она контрпродуктивна как краткосрочно, так и долгосрочно. В 2018 году число убийств и покушений в Армении сократилось в 5.6 раз по сравнению с 1992 годом, когда их было больше всего. В Грузии сокращение по сравнению с пиковым 1993 годом составило 4.6 раза.

Подводные камни реформы. Проблема прав человека

Есть и другие аспекты этой проблемы. Например, существует вопрос прав человека. Является ли заключение человека в тюрьму без доказательства совершенного им преступления нарушением его прав? Не получается ли, что закон получает обратную силу? Ведь когда эти люди вступали в криминальное сообщество, это преступлением не являлось. Не получается ли, что сидеть они должны в таком случае пожизненно, поскольку статус у них сохраняется, а значит, даже в случае окончания срока они должны вновь оказаться в тюрьме.

И не получается ли, что, криминализовав эту деятельность, государство вновь решает, что ради общего блага, можно ликвидировать какую-то группу, как это сделал в свое время Сталин с кулачеством. Все это – вопросы – у меня нет адекватного ответа на них, поскольку я не юрист. Вместе с тем, эти вопросы должны получить свой ответ.

Еще один аспект касается искоренения криминальной субкультуры. Каким образом предполагается это делать? Например, исполнение шансона станет уголовно наказуемым? А прослушивание? А публичное прослушивание (например, если водитель маршрутки включает такую музыку)? Может предполагается искоренить культурный продукт, который прославляет криминальную субкультуру, например, видеоролики, пропагандирующие соответствующий образ жизни. Но кто-то видел такие? Или же на основании доносов, которые нынешняя армянская власть очень любит, будет производиться арест людей, которые в разговорах со знакомыми или друзьями, высказывались положительно о ворах, воровском мире или образе жизни?

Пока что можно констатировать, что речь идет о бездумном копировании чужого опыта, который, возможно, был адекватен в Грузии, но совсем не факт, что применим в Армении. Взамен, он создает прецедент цензуры, который затем будет использоваться и в других случаях, и другими властями.

Криминальный сектор теневой экономики

Наконец, обсудим черный оборот. Поскольку теневую экономику Армении я достаточно хорошо изучал, говорить об этом могу вполне уверенно. За январь-сентябрь 2019 года теневая экономика составляла 24% ВВП Армении (расчет автора) и в наибольшей мере она состояла из легальной, но не зарегистрированной активности, в основном мелкой торговли и услуг.

В 2015 году Армения перешла на систему СНС-2008, что привело к пересчету ВВП и включению в него в том числе и криминального оборота. Незаконная деятельность (производство и торговля наркотиками) была оценена в 0.2% ВВП в 2012-3 и 0.3% ВВП в 2014 г. (в 2014 году на границе с Ираном была задержана большая партия героина). Причем – это от исходной, а не конечной цифры. Если коэффициент не изменился (а он в действительности мог только снизиться), оборот и траффик наркотиков в 2018 году должен был составить до 25 миллионов долларов.

Согласно статистике преступности Армении, в 2018 году суммарный ущерб, нанесенный государству, физическим и юридическим лицам, в результате преступлений, составил 21.92 млрд драм или 45 млн. долл., из которых большая часть приходится на административные, в том числе, экономические и коррупционные, а не криминальные преступления. Однако здесь речь идет о зарегистрированном обороте, какая-то часть, естественно, проходит мимо внимания правоохранительных органов.

Объем криминальной экономике в мире оценивается до 1-3%, в Армении ее следует оценивать в районе ~0.7% ВВП, поскольку ни каких-то серьезных маршрутов наркотрафика, ни заметного уровня потребления наркотиков, воровства или грабежа в стране нет, в этих отношениях страна выделяется в обратную сторону. Так что весь объем криминальной экономики Армении составляет до 90 миллионов долларов, из которых порядка 40 миллионов приходится на административные нарушения, а остальное – на криминальные, но лишь часть этих 50 миллионов тем или иным образом связана с организованной преступностью. Конечно, мы сейчас говорим лишь об обороте, там могут существовать куда большие накопленные капиталы, особенно если речь идет о капиталах, накопленных вне Армении.

График 3.

Резюмируя, можно зафиксировать, что даже в теневой экономике незаконная деятельность составляет лишь небольшую долю – около 3%, из них чуть больше половины – собственно криминальная деятельность. Политическим фактором криминальный мир быть не может – ни в частном, ни в коллективном свойстве, хотя тем или иным образом повлиять на события в каком-то небольшом поселении он все-таки может, но влияние таковое может быть исключительно локальным, но не национальным. Даже в Грузии 2004 года, где воры и преступники были куда сильнее представлены (538 убийств и покушений), они не смогли составить никакого сопротивления власти, что и говорить о тюремных бунтах с участием в 100 или даже более заключенных, как было в этом сентябре. Влияние таких событий на политику нулевое, что также демонстрирует грузинский опыт.

Возможно, армянские власти преувеличивают угрозу использования криминальных элементов прошлыми властями в политической борьбе, но это также совершенно неадекватные опасения. Криминальный мир не станет включаться в политическую борьбу, да еще и на стороне проигравших. В криминальном мире занятие политикой вообще считается постыдным и любой авторитет, включающийся в политику, будет осуждаем собственным сообществом. Но если все же опасения властей в том, что прошлые власти могут задействовать криминальный мир в качестве политического фактора играют роль в принятии данного решения (а судя по обрывкам интервью и заявлений такое впечатление тоже существует), становится очевидно, что мера несет также и политический характер, и это ее самое слабое место, даже по сравнение с правовыми проблемами.