Армения и Украина: не время для споров
(§1). После столкновений на армяно-азербайджанской границе многие страны и международные организации сделали официальные заявления. В большинстве случаев эти заявления были нейтральными и призывали к примирению и прекращению огня. В то же время, несколько заявлений имели одностороннюю направленность. В пользу Армении высказались несколько стран Латинской Америки, Греция, Кипр и Франция на уровне парламента, а в пользу Азербайджана – Турция, Пакистан, Молдова, Венгрия и Украина, а также ряд организаций, таких как организация неприсоединившихся, тюркская конференция, исламская конференция и ГУАМ.
От Турции, Венгрии и Пакистана ничего иного не ожидали; с этими странами у Армении нет дипотношений, заявление Молдовы просто не заметили, а вот выступление МИД Украины в Армении восприняли негативно. Молодежное крыло «Дашнакцутюн» устроило акцию и облило посольство Украины в Армении борщом. Естественно, это может вызвать ответные эмоции и в Украине.
(§2). Здесь надо признать, что Украина и Армения имеют богатый опыт голосования друг против друга. Еще с 1990-ых гг. Украина голосовала солидарно с Азербайджаном на Генассамблее ООН, а в 2014 году Армения проголосовала против позиции Украины по Крыму. С тех пор эти голосования являются системными и вряд ли эту позицию удастся как-то поколебать. В этом отношении довольно мало что можно изменить – несмотря на смену власти в Армении и Украине в 2018-9 гг. на более умеренных в отношении друг друга лидеров. Конечно, можно было бы сказать, что Украина естественным образом поддерживает Азербайджан как сторону, потерявшую территории, таким образом подкрепляя принцип территориальной целостности, но что же она делала до 2014 года, когда еще сама не сталкивалась с территориальными проблемами?
(§3). Естественным выглядит объяснение, что некоторая проекция российско-западного противостояния на Кавказ имелась в основах украинского национально-государственного проекта, реализовывавшегося еще с начала 1990-ых гг. в очень слабовыраженном виде – и с 2014 года – в радикальном виде. В рамках этой концепции, Армения выглядит российским прокси на Кавказе, тогда как Азербайджан – прозападной (а вернее – антироссийской силой). Если учесть, что некоторое количество украинских националистов сражались на стороне чеченцев против России, это выглядит логичным. Другое дело, что такое понимание (пророссийская Армения и прозападный Азербайджан) – неверно сейчас и не было верным никогда. И Армения, и Азербайджан имеют собственную внешнюю политику, которая не является блоковой, а выглядит таковой только извне региона. Но вот это видение блоковости рождает соответственные иллюзии, эмоции и, как следствие, полностью неадекватный взгляд на происходящее.
Это неудивительно: ведь глубоко разбираться в кавказских делах в Киеве никогда не пытались; это довольно периферийная для Киева история. Поэтому стереотипное восприятие в таком случае имеет все шансы на проявление. Как неофитам, концентрация на «про» и «анти» присуща некоторым украинским информационщикам, которые сконцентрированы в СМИ, публицистических кругах, а в последние годы также в парламенте и МИДе. Также, в примитивизированном дискурсе, с 2014 года Армения и Украина – по разные стороны баррикад: Армения является стороной-оккупантом, а Украина – страной, де-факто потерявшей территорию.
(§4). Эта аналогия крайне поверхностна; в отличие от Крыма, аннексированного Российской Федерацией, Нагорный Карабах объявил независимость и в большой степени добился ее сам: несмотря на то, что в НК жило всего 145 тысяч армян, более 56% погибших бойцов с армянской стороны на карабахском фронте – карабахцы и еще более 7% выходцы из Азербайджанской ССР и лишь треть – выходцы из Армении. См. также: Потери в Карабахской войне 1992-4 гг. Потери общие и потери армянской стороны. Также, для понимания, насколько разными являются ситуации в Крыму и Донбассе с одной стороны, и в Карабахе – с другой, можно рассмотреть статистику смертности. Суммарное число умерших в Карабахском конфликте – порядка 35,000 человек, а беженцев – 1 миллион. (см. Беженцы от Карабахского конфликта. Нагорный Карабах и 7 районов). В Украине при населении 42.5 млн чел., беженцев – 2.14 млн и 13 000 погибших, что означает, что при нормировании на население погибших в ходе Карабахского конфликта было в 11 раз больше, а беженцев – в два раза больше. Стоит учитывать, что среди беженцев из Донбасса и Крыма были не только те, кто был насильно изгнан и чьи дома были уничтожены, но и политические беженцы и экономические мигранты, тогда как в Карабахском конфликте беженцы даже теоретически не могут вернуться назад, а если включить и вышеуказанные категории, то и число беженцев в армяно-азербайджанском противостоянии бы дополнительно выросло.
(§5). Однако украинская позиция в отношении столкновений в июле 2020 года выбивается из общей логики: в данном случае речи о территориальной целостности Азербайджана не идет: инцидент произошел внутри территории, признанной за Республикой Армения и вообще на границе Армении и Азербайджана, в ста километрах от границы Нагорного Карабаха. Здесь можно предположить, что: (а) украинский МИД просто не разобрался в чем дело и использовал старые заготовки и (б) в украинском МИДе есть группы интересов, которые подменяют позицию государства. Об этом говорил эксперт Илия Куса, глава совета по реформам Михаил Саакашвили. Также стоит обратить внимание на заявление главы Минобороны Украины Андрея Тарана, который не включил Карабах в список конфликтов, связанных с Россией.
(§6). Помимо общей, скорее протурецкой, позиции украинского МИДа по поводу Карабахского конфликта, а также Геноцида армян, стоит обратить внимание на несколько обстоятельств. В Украине у Армении много друзей. Во-первых это, естественно, армянская община, сильно увеличившаяся в численности за постсоветские годы и еще находящаяся в процессе укрепления. Во-вторых, это люди, действительно разбирающиеся в ситуации в регионе, и адекватную позицию по армяно-украинским отношениям высказывают многие политологи и даже политики Украины. В-третьих, каждый раз после опрометчивого заявления тех или иных официальных кругов (которые в свою очередь не всегда учитывают собственный статус и ответственность), многие украинцы высказывают отличную от этой позицию. Так было и сейчас. Например, собственное мнение высказали: депутат от фракции «Слуга народа»(СН) Дарья Володина, независимый депутат (избравшийся от СН) Антон Поляков, депутат от СН, глава группы дружбы с Арменией Артем Дмитрук, а также депутат от «ОПЗЖ» Олег Волошин.
(§7). В свою очередь и в Армении всегда положительно относились к Украине; у многих есть и личный опыт и связи с Украиной. Поэтому острая реакция в Армении на комментарии внешнеполитического ведомства Украины, а также острая реакция в Украине на голосования Армении, на мой взгляд, лишь помешает установить дружеские отношения между странами. На сегодня определенное расхождение внешнеполитических позиций есть, его надо признать, работать над его минимизацией, но и выработать некоторую толерантность к такому несогласию.
(§8). В то же время, спорить из-за этих несогласий не нужно и по более практической причине. Армении и Украине вообще не нужны никакие разногласия. Странам банально нечего делить: у них не пересекаются интересы ни в одной из сфер, ни в энергетике, ни в политике, ни в экономике, ни в культуре, ни где-либо еще. А совпадение интересов есть. Вопрос не в том, чтобы объединяться «против кого-то». Армении это, например, совсем не нужно. В посткоронавирусном мире, возможно, это станет менее актуальным. Куда более актуальным может быть объединение во имя чего-то; в данном случае ради совместного развития. Причем сотрудничество нужно строить в первую очередь на двусторонней основе. Странам есть что предложить друг другу с точки зрения туризма, сельского хозяйства, промышленности, рынков, связей в соответствующих регионах, и в определенной степени в вопросе сотрудничества в международных делах и европейской интеграции, хотя это направление сегодня и выглядит самым неперспективным.
Рынки друг друга не очень велики, но все еще существуют, и на них можно добиться заметного роста, выгодного для обоих стран, и роль некоторых проводников в этом отношении могут выполнить армяне Украины, а также немногочисленная украинская община в Армении. Эти рынки знакомы друг для друга и, что самое главное, на них нет нетарифных ограничений, когда вроде бы рынок открыт, а войти на него оказывается почти невозможно. Здесь возможность ограничена лишь фантазией и номиналом производимых товаров. На фоне экономических затруднений это становится лишь еще актуальнее. У Армении и Украины нет времени для споров; не будет его и в будущем.
Грант Микаелян
