Одна война - две противоположные судьбы ч.1
Посвящается всем, кто воевал в Великой Отечественной войне 1941-1945гг.,
кто погиб, пропал без вести, умер после дня Победы, мучился
в фашистских концлагерях и безвинно отбывал срок в Сталинских лагерях...
1.
Жила-была девочка Маша, которая была долгожданной старшей внучкой у бабушек и дедушек с двух сторон. Когда она приезжала на праздники или на школьные каникулы, то была нарасхват – всегда были споры, у кого будет ночевать девочка.
Бабушка и дедушка со стороны отца жили в селе в 300-метрах от Севана, а со стороны матери – в самом городе Севане.
Так, беззаботно и весело проходило детство Маши, пока она, чуток не повзрослев начала понимать, что любимые ею деды у них разные. Это она начала замечать, когда речь заходила о Великой Отечественной войне 1941-1945гг. К тому времени она знала, что оба деда участники этой войны.
Дедушка Авак, дед по отцовской линии, частенько любил надевать пиджак, на котором блестело множество боевых орденов и медалей, которые он заслуженно получил во время войны. На 9 мая его постоянно приглашали в Ереван, где ветеранов чествовали власти, пионеры, молодёжь. Приезжая из столицы, как было уже заведено, дед Авак резал барашка и не одного, женщины накрывали на стол. Приходили односельчане, родственники, чтобы поздравить его с днём Победы. Все близкие деда знали, что он в 41-ом приписал себе год и добровольцем ушел на фронт. Определили его в танковое училище, после окончания которого, он на танке дошел, аж, до Берлина. Вернулся, поступил на юрфак, учился заочно, после работал долго на руководящих должностях.
Дед Авак вставал, поднимал тост за Победу, за погибших однополчан, за Сталина, за Коммунистическую партию Советского Союза, в которую он беззаветно верил до конца своих дней. Присутствующие за праздничным столом с восхищением смотрели на деда Авака, на его боевые ордена и медали. Дед был среднего роста, чуть полноватый, с залысинами на голове, с коротко остриженными усами, он умел говорить и люди его слушались, относились к нему с уважением.
Как правило, на таких застольях дед Авак приглашал и своих сватов. Дед Вазген, другой дедушка Маши, приходил вместе с супругой, которая сразу же шла на кухню, чтобы помочь женщинам. А дед Вазген садился в конце стола, старался быть незаметным. Дед Авак громко произносил тосты, люди шумно чокались, пили, закусывали. Только дед Вазген молча выпивал 100 грамм водки, нюхал краюхой хлеба и молчал... Люди уже привыкли к такому его поведению и старались не теребить его различными вопросами. Никто не видел, когда и как дед Вазген вставал из-за стола и уходил...
Маша сидела за столом и подсознательно понимала, что, что-то здесь не так, чувствовала, какие они разные, два любимых её деда...
Конечно, тут дело не во внешности, хотя, деды и внешне отличались. Дед Вазген, в отличии от деда Авака, был худощав, высокого роста с коротко остриженными седыми волосами на голове, с крупными огрубевшими руками. Если первый дед Маши был постоянно на руководящих должностях, то второй работал на складе, а потом сторожем, пока не вышел на пенсию.
Дед Вазген перед домом разбил небольшой сад, постоянно ухаживал за деревьями, что-то сажал в огороде, видно было, что для его семьи это не лишнее...
Как-то, во время очередных летних каникул Маша ночевала в доме родителей матери. Она проснулась от луча солнца, который светил ей в глаз... Бабушки не было дома, она пошла в магазин, но Маша знала, что на кухне у неё готов завтрак. Позавтракав, Маша услышала со двора голос деда Вазгена, который попросил принести ему воды. Она налила воды в стакан и по лестницам спустилась в сад. Дед сидел на травке под тенью дерева и молча смотрел на виднеющуюся вдали поверхность озера Севан. Маша поздоровалась с дедом, протянув ему стакан с водой. Дед поцеловал внучку в щеку и начал пить воду. Тут Маша случайно заметила на внутренней части локтя наколотые шесть цифр. Дед заметил ошарашенный взгляд внучки...
Маше тогда было 12 лет и из кинофильмов, книг, она знала, что означают эти цифры... Вдруг, перед глазами Маши, как в фильме прошлись кадры: первый дед с боевыми орденами и медалями, поднимающий тост за КПСС, за Сталина, и лицо второго деда, когда он молча слушал это всё не поднимая головы...
«Деда... ты был... в концлагере...?!»
(продолжение следует).